Анабель, моя драгоценная супруга, верила, что Господь по великой милости Своей проведет ее через все тяготы супружеской жизни, и с нетерпением ждала дня нашей свадьбы. Успешно справляясь с ролью “Сама себе госпожа” более двадцати двух лет, она была уверена, что и теперь у нее все пойдет, как по маслу. Ведь справляются же другие женщины с семейной жизнью, и большинство из них выглядят вполне счастливыми и благополучными. А раз другие могут, почему же она не сможет? Разве до этого у нее с жизнью были не лады?
Она научится готовить то, что нравится мужу. Она сумеет починить одежду. Она сможет переклеить обои и спланировать необходимые покупки. И в интимных отношениях (им она тоже научится) муж будет ею доволен. Все это она сможет. В себе Анабель не сомневалась.
Но вот закончился медовый месяц, и наступили серые будни. “Как можно включать мою бритву и твою плойку в одну и ту же розетку?” “Когда же ты, наконец, освободишь ванную? Мне к восьми на работу!”, “Будь так добра, не включай стиральную машину, когда я в душе. Еще раз так сделаешь, – пожалеешь!”.
Все складывалось не так, как Анабель себе представляла. А может ли она что-либо изменить? Ну, конечно же! Выход всегда есть! Она попробует еще раз и постарается сделать лучше. Ей известно, что я очень люблю свежее домашнее печенье, и, желая начать день "с правой ноги" (ведь как его начнешь, так он и пройдет), Анабель – ранняя пташка – бодро порхает по кухне, и по всему дому распространяется ароматный запах.
Но вот, с улыбкой на лице и с "остро отточенным красным карандашом" наготове – для проверки успеваемости своей супруги – на кухне появляется “папочка”. “Печенье на завтрак! Кажется, что ты его слегка передержала”. И, проглотив больше половины тарелки печенья, я отправляюсь на работу.
Анабель расстроена. Не такой похвалы она ждала, не на такую благодарность рассчитывала, но... Но ничего страшного, это можно пережить. Зато в следующий раз она постарается и сделает лучше. За долгие годы, успешно справляясь с ролью “Сама себе госпожа”, она хорошо усвоила: в следующий раз всегда можно сделать лучше. А этот “следующий раз” у нее обязательно будет. Этому она научилась, она – способная, она справится.
И вот на следующее утро, переставив таймер на тридцать секунд назад, – чтобы на этот раз быть уверенной, что печенье не потемнеет, – она предпринимает очередную попытку.
“Опять печенье!”, – восклицает “папочка”. Его “красный карандаш” остро отточен и опять готов ставить двойки.
“Да, милый, – все для тебя! Мне так хотелось, чтобы ты заметил, как я тебя люблю!”
“На этот раз ты их немного не додержала, Солнышко. Оно слишком светлое”. И, проглотив наспех с десяток, я снова убываю на работу.
И еще вспоминаю: случилось это, когда мы только-только поженились, вскоре после медового месяца. Однажды субботним утром я взял Анабель за руку и повел в гостиную. Присев рядом с ней и взяв ее за руку, я тяжело вздохнул от мысли о том, что мне предстояло сделать для ее же собственного блага. Глядя ей прямо в глаза, я тихо сказал: "Милая, мне бы очень хотелось, чтобы ты хоть что-нибудь научилась делать, как следует". Вы можете себе это представить! Да за такое убить меня было бы мало!..
Сегодня, когда боль уже стала достоянием истории, Анабель вспоминает: “Разумеется, такие вещи меня страшно расстраивали, но, должна признаться, – они не выбивали меня из колеи. После каждого такого случая, поверженная, но не побежденная, я снова и снова брала себя в руки и давала себе обещание: в следующий раз я сделаю лучше! В следующий раз я все исправлю! Ведь я могу сделать лучше! Я точно знаю, что могу!.."
В этой главе на своем примере и на примере Анабель я хочу показывать, как происходило формирование ее плоти и моей. Вы увидите, как две очень непохожие разновидности плоти пытаются ужиться в одной семье. Я уверен, что наш опыт позволит вам по-новому увидеть вашу собственную ситуацию.
Помню, однажды вечером мы ехали на танцы; было это в пятницу, рабочая неделя была позади. Настроение у Анабель было приподнятое. Ей хотелось понравиться мужу, и она очень постаралась, чтобы выглядеть красивой. Но к тому времени я уже освоил новое оружие: если раньше я придирался к ее делам и поступкам, то теперь я перешел на личность. Конечно, вы можете хорошенько постараться и сделать лучше то, что прежде у вас не получалось, но что вы предпримете, когда цепляются к вашей личности?
Я обратил свой взор на мою прелестную супругу, которая в свои двадцать семь уже успела прожить со мной целых шесть лет, и сказал: “Даже не представляю, неужели кому-то придет в голову мысль пригласить тебя на танец?!” И это – ни с того ни с сего! Если бы ее отец узнал, с чем приходится мириться его дочери, он бы из меня отбивную сделал, и поделом бы мне было!
Однажды вечером, слушая по телевизору проповедь Билли Гремма, я сдался на милость Иисуса. Это была передача из Медисон Сквер Гарден, впервые транслировавшаяся в 1957 году на всю страну. После покаяния в моей жизни многое изменилось, но только не враждебно-придирчивое отношение к семье. Теперь такое отношение я называю “занудством”, а тогда я продолжал без зазрения совести придираться ко всем и каждому, ведь к этому времени у нас уже были сыновья, и им от меня тоже крепко доставалось.
Вот типичный случай: Анабель вернулась из супермаркета. Она ставит у дома машину и сигналит, чтобы я помог занести покупки. К этому времени я уже "ношу свой красный карандаш, как ковбой револьвер – на поясе"; я так поднаторел выхватывать его при каждом удобном случае, что киношные ковбои мне и в подметки не годятся!
И вот мы в кухне. Раскладывая покупки, я спрашиваю у Анабель: “Зеленые бобы "Дель Монте"? Это еще зачем?!”
На что она отвечает: "Но это же лучшие! Зачем покупать дешевые, из них, как ни старайся, все равно ничего хорошего не получится. Разве нельзя ради качества чуть-чуть переплатить?"
“Послушай, нам бы вполне подошли “Зеленые бобы “Файн”, тем более, что они на пять центов дешевле. Мы же не на “Кадиллаке” ездим, а на простом “Фольксвагене”! Просто слов нет, как плохо ты считаешь деньги – и чем дальше, тем хуже. И это уже не впервые! Пожалуйста, сделай так, чтобы это было в последний раз!..”
От такого неожиданного поворота событий Анабель – ведь она хотела как лучше - расстраивается. Несколько часов она проводит в тягостных раздумьях: почему же она опять все сделала “не так”? Но вот, наконец, она берет себя в руки и решает: “Хорошо, в следующий раз сделаю, как надо”.
И вот наступает этот “следующий раз”. Делая покупки, Анабель (как вы уже догадались) покупает упаковку бобов "Шуэ Файн" – целых шесть банок. "На этот раз Билл будет доволен!" – думает она. Он же хотел, чтобы я купила "Шуэ Файн". Но, люди добрые! Откуда ей знать, что в соседнем супермаркете произошло чрезвычайное событие: там распродажа, и бобы высшего качества “Дель Монте” упали в цене на целых шесть центов! Как мне поступить, когда, доставая из пакетов покупки, я опять сталкиваюсь с такой бесхозяйственностью? За каждую банку куда худших бобов она переплатила целый цент! Ну, что же мне с ней делать? И я взываю к Богу: “ Господи, женщина, которую ты мне дал, транжира!” Учу-учу я ее уму-разуму, а она ну ничегошеньки как следует сделать не может! Все-таки мне придется с ней серьезно поговорить!”
Я распекаю ее и распекаю, вычитываю и вычитываю. Лучшее из всего, что даровал мне Господь - женщину, которая меня любит, которая согласна терпеть меня до гробовой доски, женщину, которая готова унизиться, чтобы стать для меня лучшей женой – я вычеркнул из Спасения, и почти уничтожил. И сделал я это своим длинным языком. Еще немного, и я довел бы ее до самоубийства.
Почему же я не стал другим? Ведь я же родился заново! Мы с Анабель так старались, чтобы Иисус был в центре всего, что происходило в нашем доме. В церкви никто не делал больше чем я для спасения душ человеческих. Я трудился, как ломовая лошадь: каждое воскресенье после обеда проповеди в тюрьме, три раза в неделю, и утром, и вечером - служение в церкви. Я занимался изучением Библии и молился. Но стоило мне войти в свой собственный дом, я превращался в Разрушителя, и конца этому не было.
Так в чем же заключалась моя проблема? Оказывается, то, что я делал, Бог называет “хождением по плоти”, – а у меня, как и у каждого из вас, сложился свой уникальный, единственный и неповторимый вариант плоти. Как же я стал таким? Какие события в моем детстве так подействовали на меня, что я стал этаким тираном? Теперь я точно знаю, – что это было.
Основа–основ процесса становления христианина – полный отказ от “хождения по плоти”. Я бы не стал вас убеждать в этом, если бы не пережил этого сам. Это никоим образом не значит, что у меня уже не бывает срывов, и я больше не грешу хождением по плоти, но теперь я с уверенностью могу сказать: после того, как я навсегда его похоронил, жить христианской жизнью мне стало процентов на 95 легче.
Поскольку уникальный вариант плоти каждого христианина в значительной степени (хотя и не полностью) формируется в детстве, свой рассказ я начну с того, как складывались мои взаимоотношения с родителями. Сейчас они уже с Господом, и, прежде чем начать, я хочу, чтобы вы знали одну чрезвычайно важную вещь: я их очень люблю. Я рад, что они были моими родителями; своё детство и своих родителей я бы ни на что не променял. Их влияние на меня имело жизненно-важное значение для моего “хождения” с Иисусом. Если бы все сложилось иначе, то и мой путь был бы другим, и я бы не оказался на этом самом месте, которое уготовил мне Господь. Он один знает, как худшее из зол обернуть нам же во благо.
Когда я появился на планете Земля, Господь поместил меня в “мужской костюм” – я родился мальчиком. Мой отец был пастором пресвитерианской церкви; я был старшим сыном в семье. А сейчас, уважаемые дамы, я сделаю заявление, которое может показаться вам шовинистическим. Прошу вас, пожалуйста, не записывайте меня в шовинисты, – я и так признаю, что был им. Но сейчас, я – новый человек во Христе, и то прежнее свойство своей плоти я уже преодолел. Так что, пожалуйста, постарайтесь понять меня правильно.
Вопреки Инструкции по эксплуатации (я имею ввиду Библию) в браке моих родителей все было наоборот. Мама в большей степени играла в нашей семье роль мужчины, чем отец; она была куда более сильной личностью. Когда нужно было принимать решение, это делала она. Если мне хотелось пойти поиграть с приятелями, то не было никакого смысла спрашивать разрешения у отца, потому что он бы ответил: “Спроси у мамы”. Это касалось и более важных вопросов. При этом тон и “уровень децибелов” в голосе мамы, которым она сообщала нам свое решение, не оставляли ни тени сомнения в том, кто в доме хозяин. Мы частенько говаривали, что ей бы армией командовать.
Папа же в большей степени занимал в браке женскую позицию и почти во всем подчинялся маме. Буквально, стоило ей сказать: “Ап!”, и он подпрыгивал. Папа избегал любых решений. И если такая необходимость вдруг возникала, то он обычно говорил: “ Вы ошиблись адресом, это не ко мне”, и от дальнейшего обсуждения вопроса уходил. Мы в шутку говорили ему, что именно так мы и напишем на его могильном камне: “Вы ошиблись адресом!” И хотя у него было много праведных черт, он преподал мне вовсе небиблейский пример мужского поведения. Это мешало мне вырабатывать чувство мужского достоинства в моей игре “Сам себе господин”.
Маме хотелось видеть меня миловидным пасторским сыночком, похожим скорее на девочку, чем на мальчика. До пяти лет я носил длинные волосы (тогда во всем мире такие волосы были только у меня и еще у одного мальчика, – это был Принц Уельский; я написал ему письмо, но он не ответил). Мама одевала меня в девчачьи рейтузы, - настоящие длинные брюки я впервые одел в девять лет. А так как все остальные мальчишки бегали в нормальных штанах, сами понимаете, что в их компанию я не вписывался.
У маленького мальчика очень много потребностей, главная из которых – почувствовать себя мужчиной, – почувствовать свою принадлежность к мужскому полу. А если мальчик будет чувствовать, что он не соответствует этим требованиям – у него возникнут проблемы, связанные с самоуважением, с чувством собственного достоинства (вот оно опять – это слово).
Что конкретно я имею ввиду, когда говорю, что мальчику крайне важно почувствовать себя мальчиком? Ну, скажем, пятилетнему мальчугану просто необходимо быть уверенным, что он сможет бросить камень точнее и дальше пятилетней девочки. Ему нужно быть уверенным в том, что он сможет спокойно, “без страха” взять в руки ящерицу или жабу. Вот она тебя пачкает, а ты лишь спокойно размазываешь грязь. Ты даже можешь сесть за стол с грязными руками. И когда девчонки визжат от страха: “У тебя от нее бородавки на руках будут!”, то нам, мальчишкам, только этого и нужно, нам это очень даже нравится. “Ну и что! – говорим мы. – Да хоть по самые локти! Мне все равно!”
Ну что, такие они мальчишки, или нет? И знаете что: во мне до сих пор от мальчишки многое осталось. Конечно же, речь идет не о жабах, но мне приятно чувствовать, что Анабель видит во мне сильного мужчину; знает, что она может во всем на меня положиться; она уверена, что может обратиться ко мне за дельным советом. Она довольна, что ей не приходится одной нести ответственность за принятие решений по проблемам, возникающим в нашей семье. Короче говоря, я считаю, что у меня есть потребность ощущать, что она видит во мне своего мужа, а не мальчика.
И еще: для меня – ребенка – мама была воплощением всех женщин. И вовсе не потому, что она была другая физически. Дело в том, что если мне однажды и суждено было почувствовать себя мужчиной, то я обязательно должен был стать более волевым и сильным, чем женщина-мама! А сделать это было куда труднее, чем взобраться на Эверест! И, вдобавок ко всему, мой отец, у которого я должен был бы учиться мужскому поведению, демонстрировал поведение, прямо противоположное Божьему замыслу. Вот и получалось, что не было на моем жизненном пути ни помощи, ни примера для подражания, – чтобы мне увидеть и почувствовать в себе настоящего мужчину. Поэтому и успешно играть роль “Сам себе господин”, воспринимая себя, как мужчину, я, естественно, не мог. Я сомневался в том, что я вообще мужчина. И все это, закрепившись в моей плоти, стало определяющим фактором в моей жизни на целых сорок лет!
Во время моих многочисленных консультаций, куда сотни людей приходили со своими проблемами, Святой Дух показал мне, что жизнь мальчика, выросшего в подобном окружении, будет развиваться по одному из трех “сценариев”, или же по двум, а то и по всем трем сразу.
Первый вариант: он может стать гомосексуалистом. Его так могут запугать ненормальные отношения в семье, что он решит, что нормальная, самим Богом ему предназначенная мужская роль – не для него. Он в буквальном смысле откажется быть мужчиной и возьмет курс в противоположном направлении – на все 180 градусов. И, Сам себе господин, он (не без “любезной помощи" Дьявола) станет удовлетворять свою потребность в любви “наилучшим” из имеющихся в его распоряжении способов. Со мной этого не случилось, но случиться могло вполне. Мне приходилось общаться со многими мужчинами и женщинами, которые уже родились свыше, но все еще страдали от искушений подобного рода. Они выросли в семьях, где все было наоборот.
Второй вариант: мальчик может стать очень пассивным. Он не совсем, а только “наполовину” откажется быть мужчиной, и пассивно будет плыть по жизни, удовлетворяя свою потребность в любви теми жалкими крохами, которые достанутся ему со стола сильных женщин и мужчин. Его девизом будет: “Я – пес ничейный, кто позовет – с тем и пойду”. Своего мнения он предпочитает не иметь, потому что чувствует, что если люди будут с ним не согласны – они перестанут его принимать. А этого он боится пуще всего, и поэтому подчиняется их власти, чтобы получить свою порцию любви. Такой человек считает себя порочным, “не таким как все остальные”. И, с подачи Сатаны, он может удариться в гомосексуализм. Он даже может поверить, что на то была Божья воля! Но когда такой человек становиться новым твореньем во Христе, то все, что прежде определяло основу его личности, становится единственным и неповторимым вариантом его плоти. Потребность быть любимым – в человеке от Бога, но Дьявол пытается использовать эту самим Богом данную потребность, и обманом заставить человека обратится к мирскому способу удовлетворения этой потребности – гомосексуализму. Но любой подход к удовлетворению потребности в любви противоречащий Писанию – грех.
Трагедия состоит еще и в том, что в представлении некоторых христиан такое пассивное поведение сходит за благочестие, тогда как фактически – это трусливая, “заячья” плоть. Человек поступает так из страха перед людьми, и движет им стремление заслужить их любовь. Пора прекратить избирать таких людей в руководство церкви до тех пор, пока они не одержат победу над своей собственной плотью. Их жизненное кредо – “и вашим и нашим” – это не живущий в них Христос, – это чистейшей воды плоть.
И моей плоти тоже было свойственно нечто подобное. Я тоже этим грешил, особенно пребывая рядом с сильными мужчинами. И хотя, благодаря пониманию того, кто я есть теперь, во Христе, я уже давно одержал победу над этим свойством моей плоти, – искушение в этом для меня все еще остается.
Третий вариант: это путь рубахи-парня, когда мальчишка хочет любой ценой стать “настоящим мужчиной”. Стиснув зубы, он скажет себе: “Я стану мужчиной. Я смогу. Мне просто необходимо почувствовать себя “настоящим мужчиной”. Я должен им стать”.
Именно этот путь я для себя, в основном, и избрал. Я взбунтовался против засилья маминой власти и пассивности отца. Я изо всех сил старался “преодолеть” свое прошлое, доказывая самому себе, что я – мужчина. Понимаете ли вы, что мною двигала потребность добиться любви?
Что может предпринять мальчишка, чтобы почувствовать себя настоящим мужчиной? Встав на путь рубахи-парня, я – три вершка от горшка – стал грубить и сквернословить, и при этом страшно гордился собой. И это подействовало, в глазах моих сверстников я стал настоящим парнем. Я просто был вне себя от радости, когда слышал, как старшие говорили: “Слышали, как ругается пасторский сынок?” Сегодня такое уже не пройдет, так как женщины давно уже сравнялись в пошлости и сквернословии с мужчинами, но в моем детстве такое еще здорово срабатывало.
А теперь давайте заглянем в мои школьные годы. Как в этом возрасте можно доказать себе, что ты – настоящий мужчина? С возрастом, как вы понимаете, набор средств должен был расширяться, так как “круг” моих отношений становился сложнее и разнообразнее. Одна из возможностей – занятия спортом.
В небольшом селении в Оклахоме, где прошло наше с Анабель детство, слово “спорт” означало американский футбол, вот я и занялся футболом. Правда, была одна проблема – это мой земной костюмчик. Ростом я был метр пятьдесят пять, весил сорок четыре килограмма, размер воротника - 13-й, и абсолютно никакой растительности на ногах. Если вам достался такой “костюмчик” и вы должны в нем играть в американский футбол – то ваша душа в опасности! И вот он я – на поле, перепуганный до смерти, но играю. Я должен был играть, это было просто необходимо мне, потому что помогало мне себя уважать. Когда же я, наконец, прибавил в росте и в весе и стал играть нападающим – я уже был уверен, что Бог на свете есть. Даже в колледже я продолжал играть, чтобы в разговоре можно было вставить, мол, я играл в футбол за колледж. Бррр, жутко вспомнить! Мне там чуть все ребра не переломали!
Как еще старшеклассник может попытаться “самоутвердить” свое мужское “я”? Ну, конечно же, “соблазнить” старшеклассницу. Но, подождите минутку. Вернемся в первую главу, где мы с вами говорили о том, что мнение ребенка о себе формируется через отношения к нему окружающих его людей. А в нашем доме никто никого ни разу не поцеловал, и пятнадцатилетнее дитя имело нецелованно-девственные губы! Мама даже собаке не позволяла меня лизнуть. Так как же я себя одолжен был ощущать? Нецелованным. Я чувствовал, что меня никто и никогда целовать не захочет. Ох, как мне хотелось поцеловать “женщину”, но я даже не мог заставить себя попробовать это сделать! Мои чувства “заклинило” на этом.
Теперь вам не трудно будет понять, что с женщинами у меня не клеилось. Если, с одной стороны, меня одолевало сильное желание поухаживать за девушкой (сила этого желания достигала десяти баллов), то, с другой стороны, мысль о том, что я что-то не то или не так сделаю и меня отвергнут, пугала тоже – на все десять баллов. Таким образом, все мои сексуальные похождения заканчивались на уровне воображения. И долго еще после того, как спасение стало для меня реальностью, эти особенности моей плоти преследовали меня, мешая научиться “ходить по духу”. Дорого мне обошлось мое стремление во что бы то ни стало доказать всем, что я настоящий мужчина.
В процессе формирования плоти я освоил и добавил в свой арсенал еще одно средство – или, точнее, оружие, – которое мне здорово помогало в битве за “самоутверждение” своего мужского достоинства. Я использовал это оружие против тех, с чьей стороны ощущал наибольшую угрозу своему утверждению в мужской роли. Как правило, это были сильные, активные, уверенные в себе особи женского пола. При виде их во мне всплывало все недовольство и раздражение, копившиеся с самого детства. Во мне клокотало страстное желание: расправиться с ними, подавить их морально, продемонстрировать им свое превосходство и почувствовать себя победителем. Как вы помните, “победить” их на сексуальном фронте шансов у меня не было никаких, но выход нашелся довольно быстро. Я мог это сделать при помощи своего острого языка.
Создав меня мужчиной, Бог наделил меня логикой в большей степени, чем типичную представительницу женской половины человечества. Женское мышление в большей степени интуитивно, и женщины более чувствительны. В старших классах школы, схлестнувшись с какой-нибудь “девушкой с характером”, я прибегал к сарказму и сквернословию. Обычно я высмеивал ее перед всем классом, реже – без свидетелей, я издевался над тем, как она одевается, как поет, как выглядит; я мог осмеять прыщ у нее на шее, который она старательно прятала; в общем, все, что угодно, лишь бы вывести ее из себя. Видите ли, ответить мне тем же ей было очень трудно, – ее обезоруживала ее собственная чувствительность. Меня же ее оскорбления ничуть не задевали. Я насмехался над ее выпадами в мою сторону и удваивал поток оскорблений в ее адрес. И когда она срывалась, начинала реветь или орать на меня – вот тут то мне уже было трудно сохранять спокойствие, потому что все во мне ликовало!
Печально, не правда ли? Но оглянитесь вокруг, посмотрите на миллионы семейных пар, как христианских, так и нехристианских, – ведь там происходит то же самое. Девушка с характером выходит замуж за такого рубаху-парня, который страдает оттого, что во всем пытается доказать, и в первую очередь себе, что он – мужчина, и непрерывные “боевые действия” становятся нормой их жизни.
Я вовсе не горжусь тем, о чем я только что вам рассказал. Как раз наоборот. Просто я хотел показать, как семнадцатилетний юноша стремиться к самоутверждению. Вы увидели, как я, “Сам себе господин”, добивался того, чтобы уважать себя. А после того, как я обрел Спасение, весь этот хлам стал для меня тем, что я называю “мои прежние пути-дороги”, моей плотью, которую Сатана будет стремиться использовать в борьбе против меня.
Пока моя плоть формировалась в условиях, которые я описал выше, моя дорогая жена Анабель, дарованная мне Отцом Небесным, формировала свою. Но пусть лучше она сама об этом расскажет.
Не так давно Билл встречался с Харольдом, нашим общим другом и моим бывшим одноклассником. Харольд был очень способным, активным студентом – и хорошим спортсменом. И за обедом, вспоминая былое, Харольд сказал: “Знаешь, Билл, мы с Анабель росли вместе и ходили в один класс, когда жили в Пото. И тогда у меня была мечта: победить ее хотя бы в одном соревновании, в которых мы с ней участвовали. Эта мечта так никогда и не сбылась”.
Я – одна из двух дочерей Маркуса и Джин Хойли. Вот одно из самых дорогих моему сердцу воспоминаний детства: мы с моим любимым отцом сидим на заднем крыльце нашего дома. Маме только что сделали серьезную операцию: ей удалили матку. Я – маленькая, сижу у него на коленях, а он ласково обнимает меня и так мягко, очень трогательно говорит: “Знаешь, малышка, ты мой единственный мальчуган, и другого у меня больше никогда не будет”.
Я не припоминаю, чтобы я сознательно, из желания угодить отцу, вела себя как мальчишка. Но среди мальчишек я всегда была первым заводилой! По соседству с нами их всегда было очень много, и они часто приходили к нам во двор поиграть. Когда мы играли в ковбоев и индейцев, можете не сомневаться, вождем краснокожих всегда была Анабель. Если мы играли в полицейских и грабителей – я была шерифом. Помню даже, как отец привязывал к шелковице веревки-лианы, чтобы я могла поиграть в Тарзана. И ни он, ни мать мне ни разу не сказали: “Анабель, когда же ты, наконец, вырастешь и станешь вести себя, как подобает молодой леди?”
Исполняя роль “Сама себе госпожа”, для общения с мальчишками и девчонками я вырабатывала собственные нормы поведения, добиваясь с их помощью (так мне тогда казалось) признания окружающих, от которого зависело и мое чувство собственного достоинства. Правда мое поведение, которое я считала нормальным, не очень то импонировало мальчикам.
В начальной школе самым важным событием дня была большая перемена, когда мы бегали наперегонки вниз с холма. Я помню, как за ужином я рассказываю родителям, что в тот день я обогнала Мервина Макконелла. Я почти уверена, что этим они тогда были очень довольны. Но главное было еще впереди. Пик моей славы наступил, когда я сообщила им, что оставила позади самого Джо Гарольда Веста. Что в этом особенного? Весь секрет в том, что Джо Гарольд был моим парнем! (Анабель печально вздыхает.) (Голос Билла за кадром: не забудь сказать, что уже вскоре после этого Джо Гарольд стал чемпионом штата, выступая за сборную по футболу).
Восьмой класс. Все с нетерпением ждут главного события года – восхождения на гору Кавэнал, которое проводилось весной. У меня уже новый "фаворит", Роберт Генри Кендрик. Он, конечно же, об этом не знает, но мне очень хочется, чтобы он меня заметил. И как же я собираюсь этого добиться? Точно так же, как я это делала с тех пор, как начала играть с соседскими мальчишками у нас во дворе. Я была полна решимости делать все, что будет делать он и точно так же, как он, а то и лучше! Само собой разумеется, – во время восхождения Роберт Генри шел впереди всех. Но угадайте, кто шел за ним по пятам до самой вершины? Анабель. Я вспоминаю: вот мы с ним вдвоем сидим на большом камне и смотрим на раскинувшуюся внизу долину Пото, пока остальные, далеко отставшие от нас, все еще пыхтят, взбираясь вверх по склону. И тут он говорит примерно следующее: “Да ты – настоящий альпинист”. Он меня заметил! Сердце мое запело от радости! Но счастье мое было недолгим. Вниз с горы он нес на руках Джоан Колдвелл – та не могла идти сама, она, бедняжка, натерла на своей маленькой ножке волдырь! (Голос Билла за кадром: Анабель могла бы тащить на себе их обоих).
Примерно в это же время на меня очень повлияло то, что я видела в кинофильмах. Вероятно, такие имена, как Лорен Беколл или Хемфри Богарт вам уже ничего не скажут, но в те годы это были мои любимые актеры, и мне очень нравились фильмы с их участием. Один из них произвел на меня очень глубокое впечатление. Это был фильм “Миссис Минайвер” с Гриром Гарсоном и Уолтером Пиджином. Почему именно этот? Там я увидела то, чего я не видела у своих родителей: муж и жена жили душа в душу, им нравилось быть вместе, они уважали и любили друг друга, они были нежны, добры и заботливы. Дома я этого не видела. В отношениях между матерью и отцом часто бушевали грозы. После фильма я стала думать: возможно, быть женщиной - не так уж плохо. Я увидела себя в другом свете, я осознала, что я – нечто особенное и прекрасное – Женщина.
Но тот подход, то отношение к противоположному полу, что сформировались во мне по отношению к мужчинам, а у Билла – по отношению к женщинам, могли привести нас только к браку, который должен бы уничтожить нас обоих.
Как видите, у нас с Анабель сформировались очень непохожие варианты плоти. Разумеется, когда я за ней ухаживал, я тщательно скрывал свое неуважительное и критическое отношение к женщинам, – особенно, когда Анабель была рядом. Я обращался с ней, как с королевой. Вы же видите - она красавица; конечно же, мое мужское самолюбие тешило то, что всем она предпочла меня. Но, после свадьбы, когда мы остались в замке вдвоем, и подъемный мост был поднят, вот тут и начало проявляться мое настоящее нутро. Любящий, заботливый, нежный, сострадательный, внимательный молодой человек оказался саркастичным, злобным, придирчивым, бесчувственным, самовлюбленным, эгоистичным, а временами и просто – подлым. Все свое годами копившееся недовольство по отношению к женщинам с сильным характером я начал вымещать на одной из них – лучшем из творений, когда-либо созданных Господом. Я был страшным женоненавистником.
Вас может удивить: почему я поступил так глупо, женившись на женщине с сильным характером? Почему бы мне ни выбрать такую, для которой любое мое желание было бы – закон?
Помните пример с гремучей змеей из первой главы, о том, как зависают наши эмоции? Раз до этого все двадцать три года своей жизни я прожил, не чувствуя себя уверенно в мужской роли – роли будущего главы семьи, то, скажите, как я мог тогда себя чувствовать? Естественно, – уж никак не лучшим из кандидатов на эту роль. Мне хотелось – и даже очень – быть главой семьи, но я не чувствовал, что смогу. Я ощущал себя скорее мальчиком, чем мужем. Я чувствовал, что мне нужна жена, которая сможет быть для меня и женой, и матерью. И мои чувства на этом зависли где-то на отметке в "8" баллов. Поэтому я и женился на женщине, которая – как я чувствовал – сможет "командовать парадом": воспитывать детей, вести хозяйство, принимать разумные решения, и тому подобное.
Другими словами, я женился, руководствуясь своими чувствами. Слава Богу, Анабель не вышла замуж за такого, как мой отец. Она вышла замуж за того, кто должен был ее уничтожить. Но я и сам тогда этого не знал. Я не страдал по ночам бессонницей, вынашивая коварные замыслы. Нет. Я даже не осознавал того, что двигало мной. Я просто чувствовал растущее раздражение и недовольство собой за то, что я не чувствовал себя главой семьи. И, казалось, не было никакой надежды.
События шли по кругу: я был недоволен собой, скажем, баллов – эдак на "5" по десятибалльной шкале (если вы никогда не сталкивались с враждебностью, то пообщайтесь с недовольным собой человеком). Неудовлетворенность собой и враждебность просто распирали меня, они искали выхода наружу. Мне было просто необходимо избавиться от них. Как христианин я знал, что это не от Бога и стремился их в себе побороть, но враждебность сидела во мне, как бомба, готовая взорваться в любой момент (у некоторых христиан плоть – интроверт: она "взрывается" у них внутрь; у других же – экстраверт: ее "взрыв" направлен наружу; мне досталась последняя).
Время шло, "мужские" поступки Анабель продолжали меня раздражать, и я своим длинным языком продолжал ей доказывать, что она – нуль без палочки. Она же, зная лишь подход "праведность по делам", изо всех сил старалась в следующий раз сделать еще лучше, а это раздражало меня еще больше. Не находя во мне никакой поддержки, подвергаясь постоянной критике и не получая с моей стороны ни капли столь необходимого ей признания, Анабель чувствовала себя никчемной, ни к чему не пригодной, нелюбимой – в общем, совсем никудышней.
Не забывайте также, что из-за всего этого она еще и сама себя начинала ненавидеть, ведь не могла же она себя любить и уважать, получая в свой адрес одну лишь злобную критику! И как же реагировала на это ее плоть? Нужно делать все еще лучше! И Анабель удваивала усилия, и улучшала то, что и так уже было за пределами моих возможностей.
Что меня, в свою очередь, “заводило” еще больше, поскольку это напоминало мне о моей собственной несостоятельности и не позволяло мне чувствовать себя мужчиной.
Ее способность делать многое лучше меня усиливало мое чувство неполноценности еще больше (как же! меня ведь обставила женщина!), и во мне нарастало чувство враждебности. А на ком мне было срывать свое зло? Естественно, на той, в ком я видел причину всех своих бед – на Анабель.
Она же, потерпев в очередной раз неудачу в своем стремлении добиться любви и уважения, предпринимала новую попытку, и все начиналось с начала. Перед вами два христианина, которые "ходят по плоти" – причем каждый следует своему единственному и неповторимому варианту.
В двенадцатой главе второго послания Коринфянам Павел говорит о том, что он знает человека, который был "восхищен в рай". Потом он говорит, что ему, Павлу, было дано жало в плоть, чтобы он не превозносился. Многие сходятся на мысли, что человеком, побывавшем на "третьем небе", был сам Павел, ибо зачем же тогда именно ему было дано жало в плоть, зачем именно ему было дано напоминание о смирении?
Что представляло собой это жало – для нас сейчас не существенно. Главное здесь не само жало, а то, зачем, с какой целью оно было ему дано. Предназначение жала – смирить Павла (его гордую плоть), сделать непродуктивным его хождение по плоти.
В браке – по Божьему замыслу – мы дополняем друг друга. И существует масса книг, перечисляющих способы того, как это лучше сделать Но, могу поспорить, если вы честно всмотритесь в ваш собственный брак, то обнаружите, что плоть вашей “половины” неким образом является “жалом” в вашей плоти. Есть в поведении вашего супруга или вашей супруги нечто такое, что раздражает вашу плоть, делает ее использование менее продуктивным. Цель Господа – разуверить нас в возможностях нашей плоти и хождения по ней, и Он из любви к нам дал нам в плоть “жало”, чтобы убедить нас перестать на нее надеяться.
Возьмите, к примеру, нас с Анабель. Одно из проявлений моей плоти, которым я частенько пользовался (да так, что накатал широченную магистраль) был и есть мой длинный критиканский язык. А у Анабель – ее сверхчувствительность к любой оценке ее поступков. В момент спасения наш Всеведущий Господь оставил все это в нас для того, чтобы и мы потрудились, “совершая свое спасение” (возрастая в познании Иисуса Христа; Филиппийцам 2:12,13). Он мог убрать все это, но оставил – чтоб и нам было на чем учиться и расти, чтобы через нашу победу над этим прославился Христос.
Ведь если бы Господь дал мне "непробиваемую" супругу, от которой все мое сквернословие – упражняйся я в нем хоть круглые сутки – отскакивало бы, как горох от стенки. А вдобавок она бы еще и сказала: “Ну что ж, мой милый... раз ты такой умный, как постелил, так и спи, – пока не научишься вести себя прилично”. И что ж тогда? – Да я бы тогда уже не в шутку, а всерьез взялся за нее, я бы в лепешку расшибся, лишь бы только доказать ей, кто в доме хозяин. Все это только бы подхлестнуло мое хождение по плоти. Но ведь нет же: Бог дал мне в жены женщину, которой я даже не могу сказать, что она купила не те бобы. От этого она на целых полдня впадает в депрессию. Тут поневоле возопишь к Богу и станешь умолять Его помочь вам изменить ваши отношения.
А что же Анабель? Что, если бы она вышла замуж за человека, который бы ей ни разу в жизни кривого слова не сказал? Тогда бы она прожила всю свою жизнь, так и не ощутив потребности разобраться со своим единственным и неповторимым вариантом плоти. Если бы ее "обидели" (скажем, во время занятий в воскресной школе), то он бы лично позаботился о том, чтобы они перешли в другую церковь.
И вот, вместо этого, Господь поручил нас друг другу. Наши зубные щетки стоят в одном стакане, и нам друг от друга никуда не деться. Мы – одна плоть, но стараемся “попечение о плоти не превращать в похоти” (Римлянам 13:14). Мы вместе учимся тому, как для победы над плотью позволить Христу жить Его жизнью через нас. И, слава Богу, у нас это получается! Наши успехи – Его заслуга. А как обстоят дела у вас? Принимаете ли вы с благодарностью все "жала", ниспосланные вам, чтобы вы смогли разобраться со своей плотью, или же продолжаете роптать из-за них на Господа? Все, чего вы этим добьетесь, так это еще несколько дополнительных кругов страдания на карусели жизни. С этим подходом вам пора покончить раз и навсегда.
1. Как вы считаете, что Бог делает в вашей жизни, чтобы вынудить вас заняться вплотную теми проявлениями и привычками плоти, которые вы уже сами замечаете в своем поведении?
2. Почему после спасения, полного посвящения или любого другого искреннего обращения верующего к Богу Он не уничтожает в нас все сложившиеся проявления и привычки плоти?
3. Как вы полагаете, в чем наиболее вероятная причина того, что вы, обладая плотью, которая почти на все 100 со Знаком качества, начинаете вдруг на своем жизненном пути натыкаться на непреодолимые препятствия – причем, одно за другим?